Мне кажется, что спит душа
И всё безжалостно убито,
И кажется, что жизнь страшна,
Как в зеркале разбитом.

И кажется, что снова дождь
Промозглый, скучный и осенний,
И кажется, какой-то вождь
Бессменно убивает тени...

Разбито зеркало... Осколки...
Услышать, убегая прочь,
Как нежно вдруг завыли волки
И грустно превратиться в ночь.

Как ночью холодно... Беззвучно...
Ни дерева, ни дома, ни куста...
И убедиться, посмотрев на тучи,
Как жизнь бессмысленна, бездушна и пуста.

Без ответа остаётся мой вопрос,
Без ответа на вопросы века.
Все ушли, и тянется лишь хвост...
Без вопроса. Без ответа.

Без вопроса, без ответа - жизнь,
В безсловесной тишине - свечами...
Без вопроса, без ответа вниз.
Без вопроса, безответное молчанье.

Без вопроса, без ответа - плач
Тишины, грозы, глубинок...
И в дождь, и в снег бегу я вскачь
на жизнь и смерть - на поединок.

Над бездной оборвался мост
И в рай - там греющее лето.
И суд идёт, а мой вопрос
Всё без ответа, без ответа...

Уже не греет рук тепло
Усталость, облепив ресницы
С моим забвеньем заодно
И сон, летит на колеснице.

К чему движение, покой
Окутав слабостью пуховой
Поёт в тиши за упокой
Душе, для жизни бестолковой

И с каждой спетою струной
Тех пауз, пробитых часами
Я приближаю золотой
Тоннель , укрытый за годами.

Где за воротами чудес
Купаясь в беззаботной лени
Сидит на троне чёрный Бес
И жжёт под чанами паленья,

А, да... забыл знаки препинания понаставить.
Просто только что соченил.

if you would lose
you would not forget
if you wins
you''ll understand
they compose
a body set
and just keeps
their own respect

who sets a light
who lives behind
who brings the truth to us
how you decide
we lost our minds
just do it for your rights

is it simple
to forgive
is it hard
to take away a lives
are you really
wanna lie
don''t you feel it
don''t you try

who sets a light
who lives behind
who brings the truth to us
how you decide
we lost our minds
just do it for your rights

and you stay when the night is over
and you''ll be there when she would cry
don''t you set a light just for her
don''t you bring the truth to inside

who sets a light
who lives behind
who brings the truth to us
how you decide
we lost our minds
just do it for your rights

вряд ли эт стихи, скорее песня
просто хотел, чтоб оценили

Что испытанием является любви?
Когда ее в быту и через год, и не удержали двое?
Или когда одна годами шепчет обо мне
А я живу с другою?
Или когда люблю допустим я тебя
А ты с другим безжалостно окованна судьбою
Выходит опрвергнута любовь?
Но все же остается в силе!
Сегодня видел сотни и влюбленных пар
А значит есть любовь и в этом мире
Одним вот сразу так везет
Любоиь испытывают они без сказу
А кто-то пишет вот стихи
И их любовь дается им не сразу

Не судите строго, был я грешен
Разгоняя приступы тоски
Забивал зияющие бреши
Глупыми делами , в три доски

Сомневался? Может быть, не помню
Рвал как цепь, стянувшую печаль
Лился хмель по чёрному застолью
И глаза кололи, словно сталь

Я кричал в угаре и ударе
Похотью карманы набивал
И в чумном , распутном будуаре
До копейки душу прожигал.

Бил рванину в челюсти без меры
Выжимал лимоном женский пол
Что мне Бог невидимый без веры?
Что мне вера, когда ломит стол?

И в ответ отплясывали черти
Упыри делили кров и кровь
Разве ж мог тогда я вдруг поверить,
Что на свете где-то есть любовь.

Что на небе ночью светят звёзды
Те, что, падая, даруют нам мечты
По морщинам, скатываясь слёзы
Дарят ощущенье теплоты.

Ожидание

Сколько можно говорить
О неиспытанной любви?
Просто так нельзя судить,
Легче знать, что нет вины.

А вокруг один обман
Люди врут себе и всюду
Также вру себе и я
И наверно долго буду…

Буду лгать, и не краснея,
Правда сильно жалит кровь.
А уверенность, терпенье
Будет лучше у врагов?

Вот вопрос, вот незадача…
А откуда ж взять любовь?
Ведь проблем – большая сдача,
А иначе мерзнет кровь.

Может это все специально
Правда учит меня жить?
Или ложь, идет случайно,
Хочет жажду утолить.


Жизнь моя как две планеты
Я не знаю, где мне жить.
Жду всего лишь я ответа
Чистой правды, а не лжи.

Все взрослею
И снежинкам, как вчера не рад
Но а прежде все хотел до них коснуться
Чтоб не повредить и дальше отпустить
Их ловил я на ресницы чутко
Полуцалось! И теперь смогу!
Вспыхну только вновь к тебе любовью
Нежность снова в сердце поселю
Все взрослею, но по-прежнему люблю

Белое.

Тесно мне, тесно, трудно дышать,
Полную грудь не набрать кислорода
И трудно в агонии что-то решать,
Чтоб истребить в своем теле урода.

Он белый, холодный, ленив и красив,
И кичится этим словами моими.
Он знает сто тысяч прерогатив,
С которыми я нахожусь над другими.

Коварный, напыщенный, злой фаталист,
Он любит судьбу, извращаясь над нею,
Он рвет ее в клочья, проклятый садист!
Вгоняя под ногти ей дни и недели,

Прожитые в глупой, безвольной тоске,
Когда столько дел еще нужно сделать,
А время течет, исчезая в песке,
Которым он трет свое белое тело.

И чем безысходней становится жизнь,
Тем ярче, белее моя половина,
И властно прошепчет она мне: «Остынь»!
Когда мою голову тронут седины.

Тогда мне уже ничего не сломать,
И пальцы не сложат в кулак мою руку,
Лишь каждую зиму я смерть буду ждать,
Да чаем безвкусным лечить свою скуку.

Но сейчас, когда сердце кипит и горит,
И не хочет мараться в вонючей трясине,
Я момент улучив, пока белое спит,
Воткну ему нож в холодную спину.

И выйду на улицу, в небо взгляну,
И улыбнусь, что оно голубое,
И бодрой походкой по миру пойду
С нежно-зеленой под сердцем любовью.

* * *


Не я.

Не я это, Господи, это не я!
Не я изрыгаюсь такими словами,
И жизнь эта тусклая, нет, не моя
И в бой я иду не с моими друзьями.

Топчу ненавистно ногами любовь,
И тут же пишу о любви как о силе,
В холодное сердце вливающей кровь,
Надеждой святой наполняющей жилы.

Змеиная участь. Раздвоен язык,
Разрезан кинжалом на две половины.
Мой крик скоро будет похожим на хрип,
Я так и погибну ни в чем не повинным.

Зачем мне писать, если я подлый трус,
Горю как комфорка на маленькой кухне,
Спалить на огне свое сердце боюсь,
Пожаром не вспыхну и не потухну.


* * *

Раскаяние.

Ты знаешь, любил, и люблю до сих пор,
Неправда, что я эгоист и повеса,
И пусть проиграл я с реальностью спор,
Плевать, что родные считают балбесом.

Так важно сейчас, чтобы верили мне,
Не надо улыбок и вскользь поцелуев,
Не надо стремиться со мной наравне
Имея обход, идти напрямую.

Не время для фальши громких тирад,
Когда время сквозь пальцы так быстро сочится,
Тебя бы увидеть я был очень рад,
Пред тем, как надолго с тобою проститься.

Не знаю как вам, но мне горестно знать,
Что были моменты, где жил я вполсилы,
Когда я считал, что чуть-чуть проиграть
Не страшно совсем – и так все красиво.

Бросался друзьями – перчаток не счесть,
А тех, кто любил, подвергал испытаньям,
Кормил, как свинью на убой, свою честь,
И жил, как постель заправлял, без старанья.

Как странно. И вроде бы я совсем молод,
А мысли такие, как будто я дед,
Неужто так рано почувствовал холод
Последних, лекарствами пахнущих лет.

Неужто совсем ничего не осталось,
Что можно с мальчишеской страстью любить,
И мысли лелеют одну только жалость,
Что мало совсем мне осталось пожить.

Хотелось бы верить в момент просветленья,
Подаренный мне чем-то мудрым извне,
Случайно увиденный шанс на спасенье,
В окутавшей сердце немой пустоте.

С надеждой цепляюсь на беглые взгляды
Идущих навстречу, прохожих людей,
И вижу, что каждый из них где-то рядом
Со взглядами тех, кто им ближе, родней.

Подайте мне руку! Вы слышите, люди?
В беду ведь попал, как и вы, человек.
Не избит, не ограблен, а просто испуган,
Неужели средь вас нет душевных калек?

С зарубцованным сердцем и полой душою,
В глазах лишь сгоревшие угли зрачков,
Подобно собакам, искавших в помоях
Кусочек надежды из утренних снов.

Глухи, пока трезвые, многие люди,
И лучший психолог на свете – алкаш,
Поплачет с тобою, нальет, приголубит,
В подвал ночевать позовет – и шабаш!

И ты, моя милая, тоже глуха,
Хоть кожа нежна и красива фигура,
Ты можешь сказать лишь «хи-хи» да «ха-ха»,
И кажется мне иногда, что ты дура.

Однако, дышу я и сердце стучит,
Когда эту дурочку жду на свиданье,
Она любит конфеты и часто молчит,
А я все смотрю на нее с замираньем.

Не знаешь, не чувствуешь ты ничего,
И мне не понятно, чего же ты хочешь.
Я только, прости, не пойму одного –
Зачем ты мне голову, детка, морочишь?


* * *




Спартак.

Кроваво-красная заря
Ночное обагряла небо,
Будила спящие моря
И золотила нивы хлеба.
Над Адриатикой лазурной
Парит блаженное тепло,
Под ним уж много утекло
Воды из рек латинских бурной.
Свидетель многих начинаний
И обесславленных концов,
И череды завоеваний
Под сенью квиритских орлов.
Быстрина Тибра отражала
И гордых цезарей триумф,
Что с легионами въезжали
На Палатин под стоны труб.
Бывали также времена,
Когда теченье обагрялось,
Вкус недопитого вина
На кровь похожим был, случалось.
И сколько было благородства
В потомков Ромула глазах,
То ровно столько было скотства
В их пренасыщенных делах.

То было время двоевластья,
Когда Республики закат
Уж предвещал пору несчастий
И неизбежный общий спад.
Сенат, накормленный деньгами,
Едва ворочал языком,
Клянясь кровавыми богами,
Клянясь зазубренным клинком.
Порыв меча на трусость тоги
Давно патриций променял,
Лицо бело и скулы строги
В обертке белых одеял.
Народ напыщенно-свободный
Кичится правом выбирать,
В плебейской свалке разнородной
Своей опоры ищет знать,
Швыряя щедрые подачки
В слюнявый рот тупой толпе:
И каждый день пиры да скачки
На радость римской голытьбе.

Но тлен людского разложенья
Настолько римлян отравил,
Что для потехи, развлеченья
Потоком кровь людскую лил
Сынов народов покоренных,
Свободных, сильных, молодых,
А ныне рабством заклейменных
За милость быть среди живых,
На прихоть глупого плебея
И на усладу богача,
Толченный мрамор Колизея –
Теперь им скорбная земля.
Несчастный, бедный гладиатор!
Сегодня – друг, а завтра – смерть,
Но лучше друг, а не приятель,
И с ним топтать земную твердь,
Пока не бросит злобный жребий
Дрянная рабская судьба –
Друг другу дать попасть на небо,
Когда сигнал подаст труба.
Мечи скрестятся теплой бронзой,
Блеснет на солнце грязный шлем,
И очи бросят взгляд серьезный,
Предвидя то, что кончен плен.
Короткий миг глотка свободы,
Когда не в сердце поражен,
И синий купол небосвода
Живой глазницей окружен.
Толпа взревела, кровь увидев,
Как волк, клыки вонзивший в плоть,
Мелькнула синяя хламида
За сеткой кованых ворот.

Сковала смерть живые члены,
Стекло зрачков улыбку шлет,
И, щекоча пустые вены,
Душа свой начала полет,
Туда, где верески желтеют
Под ветром буйным, молодым,
Где на отрогах овцы блеют
Напевом жалобным, родным.
Где синеокая вдовенка
С молочным вкусом алых губ
К своей груди прижмет ребенка,
Услышав звуки римских труб.
И ветер всколыхнет ей кудри
Последним ласковым «люблю»,
И первый снег небесной пудрой
«Прощай» прошепчет ноябрю.

А победитель вскользь посмотрит
Поверх мозаики трибун,
И в сердце диком, может, дрогнет
Мечта, аккордом тугих струн.
Сквозь напомаженные морды,
Сквозь лоск побритых, жирных щек
Мелькнет как парус в море гордый,
Хламиды синей нежный шелк.
И пусть увидит в этом знамя
Свободы, праведной борьбы,
Пусть разгорится в сердце пламя
На углях сломанной судьбы.
А мозг останется холодным,
Чтоб совершить туда свой шаг,
Где на Везувии свободном
Свой честный меч поднял Спартак.

* * *

Словоблудие.

Исчезни облако сознания,
Усни реальность бытия,
Очнись ничтожность мироздания,
Я начинаю, слушай, нация!

Остынет пепел столетий, тревожный голос кольнет сердце,
Плачу слишком большую цену за свои проступки.
Меня «ломают» вопросы и человечье непонимание,
Крылья превратились в пластмассовый мусор,
Который осталось бросить в мусоропровод.
Я нахожусь на грани, после которой смерть.
Но смерть всего лишь начало, разжуй и выплюнь, говорю себе.
Я выращиваю цветы, а потом их срубаю под корень,
Я сотворю мир, лишь для того, чтобы его растоптать в одну секунду.
Не знаю, дьявол я, или человек?

Я не очень многоточен,
Я не очень многозначим
И совсем, совсем не значим,
И не важно, как я плачу.
Посмотри в мои ладони,
Руки коротки на воле,
Застегнись свинцовой пулей,
Улыбнись, а то надует.
Письмена, как письма века,
Времена вспять гонят реку,
Чувство голода не станет,
Когда снег к весне растает.

Выбрал дорогу, держись, не сворачивай,
Бей себя в грудь, да не садись на корточки.
Прыткий будет держать путь к погибели,
Ясный будет держаться месяца,
Уставший найдет покой на дне омута.
Да, гляди, чтобы пес сгрыз душу костлявую,
После всего она одна у тебя останется.

Эх, ночь темна, да день красив от солнца красного.
Выпорхнет слово из уст-судорог,
Заслезятся глаза от боли и тяжбы восстания,
Да засветится приговор большими буквами, словами философа:
«КТО ВОЙДЕТ, ТОТ РАЗУМОМ ПОПЛАТИТСЯ!»

Воля моя, очнись от долгого сна,
Вскипяти кровь, чтобы изнутри обжигала нутро мое мутное.
Смерть, лишь смертным, бессмертие – избранным,
Прелюбодеяние – мелким и мелочным,
Любовь, тем, кто даже в опале может любить пуще прежнего,
Кто на звезды глядит в ожидании!
Не имеющие границ, да услышат меня!
Постигай свою долю на нашей бескрайней,
Засаленной потом, законопослушной Земле.
Вместе с теми, кто знал пресловутость преград,
Когда утро сверкало в истоме наград,
Когда шли легионы и падали в ад –
Непослушные мира сего, из крылатых солдат!

Я не верю ни тем, не другим,
Я не выдумщик войн,
Не раскопщик могил,
Пусть рисуют меня как хотят,
Если только посмеют.

Можно тратить себя для себя,
Но лучше для вас я потрачу свой пыл,
Свою пыль,
Свою красную душу, зависшую между небом и болью,
Между небом и синим дождем.
Там, где я – камнепад,
Постоянно меняющий траекторию полета камней,
Только так веселей,
Только так будет нам всем теплей!

Октябрь 2003 год.

Пожалуй, не стоит летать над обрывом,
Если от крыльев остался лишь пух.
Когда забываешь любоваться приливом
И крутишь хвосты, как заправский пастух.

Где истина рядом, там нету сомнений,
Король или пешка уйдут на алтарь?
Зачем ты не друг своих собственных мнений,
Вот я могу солнце разбить как фонарь.

В одной лишь секунде до выхода в люди,
Навет как награда для пошлых ушей.
Испачкались красным продажные судьи,
Мозолит глаза куча старых вещей.

Я – Бог неумытый вчерашнего завтра,
Я пьяный от мыслей дерзких и злых,
Кружись мое солнце – козырная карта,
Награда за дерзость – разум живых.

Смеемся в глаза, кому нравятся будни,
Кому монотонность и трезвость удел.
В разгул и в веселья вплелись наши судьбы,
Да здравствует правда и наш беспредел.

Пожалуй, не стоит стоять над душою,
Если от нимба остался мираж.
Когда заставляешь себя быть собою,
Твой выход последний – девятый этаж.

13.02.2003 год

Дай сил выжить!
Я не выдержу это давление.
Нету сил мне в себе всё держать.
Я не вынесу это сомнение,
От него никуда не сбежать.
До сих пор вспоминаю я с ужасом,
Зимний день,когда он умирал.
Сердца боль...Голова моя кружиться..
Он в тот час просто тихо стонал.
я сидела с ним рядом и думала,
А слеза одна за другой..
Потверждение чувств и раздумия,
Понимала..."прощаюсь с тобой"
Безответность любви,боль лишения,
Эти чувства сгубили его.
Та девчонка,не ждя разрешения,
Так жестко сломала нутро.
И теперь,когда больше не с нами он,
Когда ночь убивает рассвет.
Испускаю я тихий,молящий стон.
Боже..Дай мне сил выжить...Мне верь...

Так долго длится день!
Как будто жизнь уснула,
Упала камнем в реку,
Все судьбы обманула.

Как с лёгкого движенья
Невидимой руки
Исчезли сожаленья
Седые мотыльки.

А тут – ушла тревога,
Все трещины забили
Пустые разговоры,
Клубы густые пыли.

И кажется: так должно,
Не может быть иначе,
Всё просто, а не сложно –
Живите, а не плачьте.

Вам хватит думать, люди,
Вздыхать о серых буднях.
Сырую воду жуйте
И ждите новых судеб.

Памяти В.С. Высоцкого

Пел он гордо, надрывно и горько
Свою боль, в куплетах топя
Вспоминая при этом, не только…
Запивая, быть может не для…
И не узнанный нами при жизни
Не услышанный в тени её
Был он чужд и семье и отчизне
Получивший от Бога, своё.
Не поддельно, не заменимо
Бил созвучием прожитых слов
От которых не сдвинешься. Мимо
Не пройдёшь, не снимая оков.
До сердец доносил, до икоты
До блевоты, до немоты
Заставляя забыть, кто и что ты
Со своей напускной высоты.
Он смеялся в глаза ей надменно
Ведь земная венчала их твердь
Стала саваном вся Мельпомена
А невестою белая Смерть.
Окольцованный и обречённый
Хрипотой, отгоняя чертей
Был он в жертву за нас, принесённый
В искупленье вселенною всей.